Самарская область, г.Тольятти, Комсомольское шоссе 36
+7(927)-895-80-05
tornadorus17@gmail.com

Щукин Виктор Петрович

Всероссийская олимпийская лига яхтсменов

МОЕ ЛЮБИМОЕ ЖЕЛАНИЕ – ХОДИТЬ НА ЯХТЕ ПРОТИВ ВЕТРА!

 

«…И дальше я произношу свой традиционный тост: выпьем, друзья, за парусный, или, как мы его называем, парусиновый спорт! Ибо, как сказал классик, нет ничего прекраснее танцующей женщины, скачущей лошади и яхты, идущей под полными парусами!»

Лицо моего собеседника, и без того артистичного рассказчика, в этот момент становится особенно мечтательным и одухотворенным, а прекрасные слова звучат как песня – лебединая песня всей его жизни.

Виктор Петрович Щукин, доктор химических наук, профессор, заведующий кафедрой Тольяттинского государственного университета. И одновременно – корифей тольяттинского парусного спорта, пятидесятилетие которого в прошлом году отметило городское сообщество. Всего на чуть-чуть меньше яхтенный стаж самого Виктора Петровича – он приехал в Тольятти весной 1959 года.

А свой знаменитый тост капитан яхты класса Нефрит под названием «ЖИГУЛИ» Щукин имел честь произнести на завершении регаты, посвященной 1000-летию города Казани – как старейший участник гонки (в этом году ему исполнится 75 лет). Тогда он и сказал слова, которые, благодаря их мудрости и жизненной силе, можно заносить в разряд афоризмов:

«Раньше я гонялся, чтобы побеждать – я чемпион Кубка Волги 1978 года. Затем гонялся по олимпийскому принципу: чтобы участвовать, и участвовал в 26 Кубках Волги. А сегодня наш экипаж поставил перед собой задачу – дойти. И мы дошли до Казани, несмотря на то, что общий возраст нашего экипажа был более 258 лет!»

Какая длинная дистанция — и она продолжается! И отсюда, через годы и мили, по-прежнему ясно видна фигура юноши, который стоит на берегу Волги и мечтательно смотрит идущие под парусами яхты…

Дадим же слово собеседнику, профессору и яхтсмену Виктору Петровичу Щукину. Отправимся вместе с нашим уважаемым капитаном по волнам его памяти и посмотрим на историю тольяттинского паруса через призму отдельно взятой человеческой жизни. Жизни достойной, интересной, жизни под полным парусом!

 

-Корпус нашего химического факультета Куйбышевского индустриального института стоял на берегу Волги, где сейчас городской парк. Мы, студенты, то и дело спускались вниз. Я подолгу смотрел на красавицы-яхты, которые ходили и так кренились, что сердце замирало. Мы все думали, как же они не переворачиваются?

Но в студенческие годы проникнуть в это мир мне не удалось. Затем по распределению я на три года уехал в Муром. Там неподалеку была Ока, но завод находился от реки далеко, и встреча с парусом не состоялась.

В 26 лет приехав в Тольятти, я первым делом вышел на берег. Глянул – яхты! Конечно, сразу стал выяснять, как на них попасть.

Тогда уже существовал яхт-клуб Куйбышевгидростроя, который находился внизу в Портпоселке. В распоряжении яхтсменов было 27 яхт. Коллектив возглавлял тренер Виктор Иванович Юдаков – удивительный человек! Вокруг него всегда было много людей, увлеченных парусом.

Здесь, в Портпоселке, была 22-я школа, преподаватель которой, Александр Константинович Никитин, и сам с 1957 года занимался парусным спортом. Все местные мальчишки тогда пропадали в яхт-клубе. Был среди них и подающие надежды ребята, например, Юра Аверичев, впоследствии ставший хорошим гонщиком.

 

Тот начальный период парусного спорта в нашем городе был характерен строительством самодельных яхт. Сначала самостройщики спустили на воду лодку «Товарищ», потом пошли железобетонные яхты «Опыт», «Прогресс», «Мечта», «Феникс» — эта двухкилевая яхта до сих пор стоит в яхт-клубе. Странно, должно быть, звучит: яхта – и вдруг железобетон! А на самом деле форму металлической сетке придавали нужную форму, которую потом замазывали прочным бетоном, выравнивали.

Помню, интересный случай произошел, когда делали третью яхту «Мечту». Ребята работали больше суток без отдыха — останавливать бетонирование нельзя, корпус же должен быть цельным. Потом уже без сил оставили помогавших им женщин закрыть палубу, и ушли спать. А когда спустили яхту на воду, обнаружилось, что она по сравнению с расчетами сидит несколько глубже. Думали, думали, потом кто-то догадался палубу просверлить. Тут и выяснилось, что помощницы залили цемент слишком толстым слоем… Альберт Николаевич Рейнер все сокрушался, что не досмотрели. Была у них с Фроловым мечта эту палубу вырубить и сделать другую, фанерную, но так они ее и не успели осуществить.

Вот на таком уровне развития парусного спорта я и появился в яхт-клубе.

 

Я жил тогда в двухэтажном общежитии ВЦМ на улице Ленинградской. Виктор Иванович Юдаков говорит: у вас там красный уголок есть? Давайте осенью набирайте группу, будем заниматься. И всю зиму с 1959-го на 1960-й год он приходил нас учить яхтенному делу. Весной мы уже сдавали экзамены на права рулевых 3-го класса, и нас тут же распределили по яхтам. Я сел на одиночку класса «Финн», и мы начали учиться шпаклевать, шкурить, драить… Ведь парусный спорт самый что ни на есть практичный вид спорта. Яхтсмен должен уметь делать все! Я, например, на кухне – как король! Гонки-то порой идут и неделю, и две, и готовим мы себе сами.

Среди работников ВЦМ нас, яхтсменов, было человек двадцать. На яхтах КГС мы более-менее обучились яхтенному делу. А.Н.Никитин к тому времени перешел тренером в яхт-клуб «Дружба». И нас он настраивал: тормошите свое начальство, чтобы приобретали яхты на каждое предприятие. Мы уже знали, как и откуда яхты получать, подготовили гарантийные письма, и пошли к директору завода В.М. Замешаеву.

-Ну, и что у вас? — спрашивает нас директор.

А мы ведем себя даже немного нахально, как же — завод получил готовых яхтсменов, не потратив ни копейки на подготовку. Да мы уже готовая команда, можем достойно представлять наше предприятие на гонках…

Выслушал нас Замешаев, и ответ его был коротким: нет денег!

А мы не унимаемся: нас в дверь, мы в окно. Через несколько месяцев повторили попытку, и директор сдался – ну, вы настырные!

И в марте 1963 года на станцию ВЦМ загнали несколько вагонов, битком набитых яхтами. Мы получили десять штук, по две каждого класса: «Финн», «Звезда», «Дракон», «Летучий голландец» и «Эм». А завод тогда еще строился, был построен только электротехнический корпус, но станков еще не было. Вот туда, в пролет, и разгрузили наши яхты. Мы их вооружили, и в том же году начали гоняться. Надо сказать, нас в этом деле очень поддерживал председатель заводского ДСО «Труд» Тупицын. Мы сами, своими руками, построили яхт-клуб ВЦМ, и команда завода успешно выступала на гонках разного уровня.

 

С тех пор, как в нашем городе появился свой яхт-клуб, все областные регаты стали проводить у нас. Из трех десятков гонок Кубка Волги я участвовал в 26, то есть все эти годы в июле был занят гонками. Только в 1962 году пропустил, единственный раз съездил в Сочи – и мне этого раза хватило! Гонялся сначала на «Финне», потом пересел на «Летучего голландца», а в 1973 году – на крейсерскую яхту.

После гонок все, кто мог освободиться от работы, собирались в единый экипаж: Виктор Михайлович Степанов, Олег Зинченко и я, и отправлялись на первенство центрального совета ДСО «Труд» в Каунас или Ленинград. Какие были интересные гонки, сколько воспоминаний!

В 1966 году я на три года расстался с парусом – уезжал в Новосибирск учиться в аспирантуре. Но и там не удержался, погонялся немного на «Финне», хотя времени на это у аспиранта совсем не было. А, вернувшись, сразу спустился в яхт-клуб.

Директором тогда был Сергей Николаевич Колобанов, он как раз на сессию уезжать собирался. Предложил мне новый, только что полученный из Каунаса «Дракон». Я его вооружил, и как начал гонять – смотрю, наши корифеи только знай оглядываются… Потрепал им немного нервы, и тут Колобанов возвращается. Вот, говорит, еще один «Дракон» пришел, из Ленинграда, вооружай его. Вооружил точно так же, как и предыдущий, а он – как утюг! Какой-то скособоченный был, как не пошел сразу, так и не ходил. Хорошо я его запомнил, даже номер – 881-й. Все-таки многое от производителя зависит, а не только от мастерства яхтсмена.

А для яхтсмена самое главное — чувствовать ветер. Это чувство, как и слух — или есть, или его нет. Я вот сижу на яхте и слышу, как мимо ушей ветринки пролетают…

Что касается взаимоотношений с ветром, то тут у меня есть свои рекорды. Однажды на попутном ветре мы до Ульяновска за 9 часов домчались! Яхта как дельфин, с волны на волну прыгала… Зато в другой раз на встречном ветре до того же Ульяновска 27 часов бились на волнах! Туда расстояние где-то 120 километров, но они при лавировке в 240 превращаются. На встречной волне скорость яхты резко падает, и дистанция в итоге удлиняется в три раза!

Когда я пришел работать в институт, у нас тут собралась команда доцентов. Такая музыкальная была команда: Геннадий Иосифович Шельвинский – доцент кафедры «Технология машиностроения», прекрасно на аккордеоне играл, песни сочинял. Геннадий Садовничев — отличный гитарист и Юрий Леонидович Деветериков – доцент кафедры «Детали машин», солист-импровизатор.

Я изобрел тогда методику создания психологической совместимости на период длинных гонок. Мы пели — на несколько голосов, да с вариациями! Очень сплачивали нас песни! А на отдыхе, например, в Ульяновске, всегда отмечали день рождения Шельвинского (со своим музыкальным обеспечением), на который приглашали весь Кубок Волги.

 

Гонки-то обычно идут «сквозняком»: до Ульяновска или Казани. Пролетали мимо берегов, а что находится на этих берегах, мы не знали.

Матросом у меня тогда был Борис Михайлович Гаврилов, ныне здравствующий, но с парусным спортом почему-то завязавший. И вот с ним мы после гонок, в августе, обязательно садились на яхту и вдвоем бродили по Куйбышевскому водохранилищу. Часто заходили в Ундоры, там такой чудесный залив! На одном из островов была турбаза Ульяновского политехнического института, и подходить к ней нужно было через протоку.

Как-то на закате идем мы с попутным ветром, а на берег народу набежало! И встречают нас словами: вы так красиво шли, почти как по Грину, с алыми парусами! Это наш-то пиратский черно-белый парус показался им красным! Я там коллег нашел с химфака, познакомились, а вечером мы посадили на яхту желающих, и по лунной дорожке катали вокруг острова. Восторгу-то было!

А потом мы каждый год уже с супругой, Аллой Яковлевной — увлечение парусным спортом у нас семейное — после гонок быстрее в яхту, и плывем к любимым берегам. Есть у нас свои заповедные места, где мы отдыхаем, собираем травы. Последние лет 25 ни чай не пьем, ни кофе – только травяные чаи. У меня целая коллекция книг по травам, мы и лечимся ими.

А если говорить по большому счету, то парусный спорт – это образ жизни. Он позволяет сохранять хорошую физическую и интеллектуальную форму, держит в тонусе. Во время гонок получаешь мощную физическую нагрузку, и, несмотря на 3-х разовое питание на яхтенном камбузе, сразу 3-4 лишних килограмма после гонок — как ветром сдуло!

У меня работа всю жизнь идет параллельно моему хобби, и не без того, не без другого я себя не мыслю. Мне достаточно было порой в перерывах между лекциями сесть в машину, доехать до яхт-клуба, просто зайти на яхту, посидеть, а потом вновь почувствовать себя бодрым, и вернуться на следующую пару занятий отдохнувшим.

 

 

Меня всегда влекло новое, неизведанное, и это реализовалось в двух увлечениях – наукой и яхтингом. Парусный спорт – это ведь тоже наука.

Про меня в университете такая байка ходит. Чтобы легче сдать мой экзамен, студенты значок с парусом надевают — раз яхтсмен, значит, уже умный. Что ж, в каждой шутке есть доля правды…

Парусный спорт необыкновенно обогащает жизнь, раздвигает границы нашей повседневности. Это круг настоящих друзей, это сильнейший эмоциональный накал, это редкой красоты пейзажи, свежий воздух. В последние годы у меня появились друзья в среде тольяттинских художников. Среди них Елубай Есжанович Едилов, выставка картин которого в январе прошла на территории литературной гостиной библиотеки Автограда, Юрий Александрович Муругов и Николай Алексеевич Савченков. Моя обязанность – периодически вывозить их на этюды, где они вплотную общаются с природой, особенно, осеннего вида. Зато как красиво они разрисовывают нашу яхту «Жигули»!

Сколько по-настоящему счастливых мгновений подарил мне парусный спорт! Недаром я его представляю в виде трех ипостасей.

Это спорт «без оваций», так как суммарные результаты гонок становятся известны позже. Вот и на Кубке Волги 1978 года, когда я в группе из 30 яхт стал чемпионом, и мы со старпомом Анатолием Новиковым завоевали звание мастеров спорта, на финише последней гонки никто нам не аплодировал.

Это спорт без возраста. Мне идет уже 75-й год, а я все гоняюсь, особенно, если набираю молодой, часто, студенческий экипаж.

И последнее, всем известное изречение: парусный спорт — это спорт королей! И если вы спросите, какое мое самое любимое желание, я отвечу одно: ходить против ветра! Продолжать ходить, несмотря ни на что! В жизни это очень помогает, хотя значительно и осложняет ее.

Надежда Нерча